«У него математический (или технический) склад ума, литература и история ему не интересны», «Моя дочь — типичный гуманитарий, математика у неё не идёт» — такие и подобные им утверждения нередки среди родителей. Как так происходит, что дети, да и взрослые, оказываются способными к чему-то одному и при этом неспособными к другому? И что такое способности вообще?

Не вдаваясь в громоздкие научные определения, можно сказать, что способности — это особенности человека, которые влияют на лёгкость овладения какой-либо деятельностью и успешность её выполнения. Миша, способный к математике, рано научится считать, будет легко усваивать этот предмет в школе, хорошо решать задачки и побеждать в математических олимпиадах, а Катя, одарённая литературно, станет запоем читать книги, с удовольствием писать сочинения в школе и может быть даже стихи. Иван, талантливый музыкально, с раннего детства будет напевать знакомые мелодии, сам попросится в музыкальную школу, успешно там выучится, участвуя в конкурсах и становясь лауреатом, а, закончив школу, легко поступит в консерваторию. Маша с художественными способностями, едва научившись ходить, станет тянуться к карандашам и краскам, научится очень красиво рисовать, а потом, может быть, станет художником, архитектором или дизайнером.

Казалось бы, ясно — найди, к чему у ребёнка способности, и помоги ему найти соответствующий им верный путь. Но не всё так просто. Во-первых, в большинстве случаев такого яркого, однозначного и очевидного таланта, как в описанных выше примерах, всё-таки не наблюдается. Во-вторых, есть дети, которым всё, за что они ни возьмутся, даётся легко, и дети, у которых ну прямо ничего не получается (или о них складывается такое впечатление). Наконец, есть немало людей, раскрывших свой художественный или литературный талант, лишь когда они вышли на пенсию...

Способности — вещь довольно сложная и многомерная, и их невозможно оценить методом «есть-нет» или «больше-меньше». В психологии принято различать специальные и общие способности. Первые имеют отношение к выполнению какой-либо конкретной деятельности (например, хорошие вокальные данные), вторые помогают человеку добиться успеха в самом широком круге занятий (например, высокий интеллект или общительность). Рассматривая эту тему глубже, мы приходим к выводу, что способности не просто делятся на два типа — всё ещё сложнее, и существуют более или менее общие и более или менее специальные способности.

Ситуация со способностями станет для нас яснее, если мы определим их как внутренние ресурсы, позволяющие овладеть какой-то деятельностью, усвоить какой-то материал. Какие внутренние ресурсы нужны ребёнку, чтобы ему легко было чему-то научиться? Кроме природных задатков, на которые мы никак не можем повлиять, обучаемость зависит также от:

1. Эмоционального настроя, то есть от отношения к данному занятию

Если ребёнок ненавидит математику или скрипку, сложно предположить, что он будет делать успехи в занятиях ими. А откуда у него берётся эмоциональное отношение к занятию? Из двух источников — внутреннего и внешнего.

Внешний — это то отношение, которое невольно передаём детям мы, взрослые. Как горят глаза у учеников, когда перед ними вдохновлённый, искренне любящий свой предмет педагог! У такого учителя почти все дети способны, про него можно сказать, что он зажигает в них искры таланта. Его душа открыта знанию, и души учеников раскрываются в ответ. Попытайтесь же научить ребёнка тому, к чему сами равнодушны или терпеть этого не можете, — результат будет сомнительный. Ведь каждый предмет постигается не только умом, но и сердцем...

Внутренний источник эмоционального отношения к предмету — это собственный опыт ребёнка. Его личные отношения с математикой, литературой, музыкой, спортом... Интересно ему или нет? Понятно ли? Ощущает ли он свои успехи? Радуется ли им? Наверное, многим знакома ситуация, когда пяти-шестилетний ребёнок неохотно ходит, скажем, на занятия гимнастикой. Но как только у него начинает получаться шпагат, колесо, переворот, интерес к занятиям резко возрастает. Ребёнок почувствовал свой первый успех! Он долго готовился, а теперь расправил крылья и полетел! Другой пример: ребёнок сначала не понимал, а теперь понял, как решается задача. Теперь он может сам чётко и правильно решать такие задачи — одну, вторую, третью, и даже неважно, про что они будут, — он уловил самую соль! Шагнул на ступеньку вверх! В нём загорается интерес и даже азарт. «Я могу сделать это сам!» — переживание, сходное с полётом птицы, — мощный двигатель дальнейшего познания и развития.

2. Наличия крепкой «базы» для освоения предмета

Нельзя научиться кататься на коньках, не умея ходить. Нельзя освоить высшую математику, не зная элементарной. Невозможно пробежать марафон, если у тебя нет сил преодолеть и десятикилометровку. Чем крепче и устойчивее сформированная ранее «база» знаний и умений, тем легче и быстрее ребёнок освоит следующий уровень. В постепенном, последовательном, систематическом освоении знаний и навыков развиваются ум и тело, иными словами — развиваются способности.

Вернёмся к нашим физиками и лирикам, или математикам и гуманитариям. Эти два типажа часто представляются нам некими антиподами: если уж кто-то по складу гуманитарий, то он уж точно не математик, и наоборот.

А ведь умение видеть мир математически и умение отражать всё многообразие и глубину внешнего и внутреннего мира в языке — это именно универсальные, общие способности, дающие начало многим другим! Если не развита способность к математическому видению мира, ребёнок не усвоит логику периодической системы Менделеева, не поймёт структуру физической задачи, не сможет оценить красоту оптимального технического решения (устройства прибора) или компьютерной модели, не испытает радости от нахождения лучшего решения в любом деле, которым бы он ни занимался, не сможет преобразовать хаос стоящей перед ним задачи в строгий, понятный и управляемый порядок её решения и, наконец, не поступит в вуз, для которого сдаётся профильная математика (формальность, конечно, но формальность весьма судьбоносная).

В отличие от математики язык — предмет более живой, гибкий, эмоциональный и богатый оттенками. Но если не сформирована способность отражать мир и видеть его отражение в языке, человеку станет трудно вдумчиво прочесть текст, оценить красоту слога, раскрыть глубину смысла, ясно и полно сформулировать мысль, а в живом общении — подобрать в нужный момент нужные слова. Круг его интересов будет ограничен, и он никогда не прикоснётся к тому, что мог бы узнать и понять. И это не менее важно и полезно, чем математические видение мира.

Поэтому будет гораздо лучше, если мы станем развивать у детей и математические, и гуманитарные способности. Возможно, в силу природных задатков что-то и преобладает в ребёнке, но это не повод зарывать в землю другую, не менее важную грань его таланта.

Но как развивать эту грань, если она... не развивается? И здесь огромное значение приобретает методика преподавания. Принцип природосообразности исключает непонимание и вместе с ним — его вечных спутников: уныние, разочарование, потерю интереса. А понимание и ясность — это радость, уверенность и отличный стимул продолжать начатое дело. Детям нравится заниматься тем, что у них получается. Не всегда это бывает легко, ведь учёба — труд, и периодически приходится преодолевать себя, но в целом — нравится!

Как ни странно, наибольшее непонимание важности методики мы встречаем у людей интеллектуально одарённых, которым всё даётся легко, у кого в детстве с учёбой не было особых проблем. Даже если это педагоги. Такие люди часто не придают особого значения методике. Они говорят: «Неважно, какая методика — если ребёнок хочет учиться, он освоит предмет». А ребёнок не хочет, потому что он не понимает, а пребывание в тумане бессмысленно! И он уходит из этого тумана туда, где всё просто и ясно — в зону комфорта. А потом мы говорим: «У него просто нет способностей. Не математик он. Гуманитарий!» Но эти способности могли бы развиться, если бы мы учили его так, как понятно ему, сообразуясь с особенностями его детского мышления.

Вот почему методика для нас очень важна.