Бесконечно долго можно смотреть на огонь, воду и тексты, написанные красивым почерком. Однако найти на просторах интернета тетради прилежных учеников прошлых лет не так легко — многие просто не хранили подобные раритеты.

Тем ценнее редкие находки. Свои тетради нам прислала Светлана Владимировна Ковешникова, педагог РКШ из Москвы. Рассматривать их — одно удовольствие, сразу видно, что это работы дисциплинированной и аккуратной ученицы.

— К дисциплине нас, детей, приучали с трёх месяцев, когда у мам заканчивался декретный отпуск и детишки «шли» в ясли. Мам отпускали с работы покормить малышей.

Потом этой же группой мы отправились в детский сад (он располагался на той же территории); этой же группой пришли в 13-ю школу нашего посёлка Внуково. Мы и до сих пор дружим.

Тогда можно было поступить в школу только с семи лет. В апреле мне исполнилось семь, и вот в сентябре я села за парту. Перед школой под огромными тополями собралось огромное количество детей, выступал директор, всё проходило очень торжественно. Классов было много, я оказалась в 1 «Д», а за нами шли ещё параллели.

В начальной школе у нас были две учительницы — Фаина Дмитриевна (она потом переехала из нашего Внуково в Домодедово) и Анна Никитична. Педагоги старой закалки, строгие…

Я хорошо училась, но росла непоседой и болтушкой, хотела быть в курсе того, что происходит вокруг, вертелась. А ещё мне нужно было и другим подсказать, помочь. Меня отсаживали за это на последнюю парту. А класс был большой — сорок человек.

Начальную школу я окончила на отлично. Система с первого класса была оценочной. Звёздочки на тетради — это пять пятёрок подряд, когда без единой ошибки и помарки.

Наши работы завершали орнаменты, я их очень любила и люблю до сих пор. Каждый раз нужно было придумать новый рисунок по клеточкам, уметь чередовать рисунок — это развивало пространственное видение и просто доставляло удовольствие.

У нас были парты Эрисмана, их многие помнят, у них ещё откидная крышка. А пластмассовые чернильницы-непроливайки стояли в специальных углублениях.

Однажды наши мальчишки решили проверить, действительно ли они непроливайки. Это был какой-то торжественный день, и мы все нарядились в белые рубашечки и фартуки. Ребятам не удалось пролить чернила, хотя они трясли, бросали, переворачивали чернильницы. Но вот наш одноклассник Саша придумал засунуть в чернильницу мизинец и перевернуть её. По его рукам потекли чернила, он закричал: «Спасите, помогите!», мы в белых фартуках кинулись на помощь… Перепачкались все. Это был нам урок на всю жизнь.

Доска в классе у нас была одинарная, половина её расчерчена под клетки. Ещё у каждого имелись дощечки с процарапанными под письмо линиями; их нам делали родители, а мы писали на них мелом. Цифры учились писать в две клетки.

Писали под счёт, отрабатывали нажим и волосяные линии. Если снижена оценка, хотя всё написано аккуратно, – это за то, что где-то нажим не соблюдался. И надо сказать, что у всего нашего класса до сих пор прекрасный почерк.

Перьевые ручки-макалки мы носили с собой в пенале. В первом и втором классе писали пером-макалкой, а вот уже в третьем перешли на авторучки. У нас, внуковских, были такие особенные ручки. На ремонтном заводе, который рядом с аэропортом, где самолёты ремонтируют, было много цехов, где работали и с пластмассой, и с оргстеклом. Рабочие вытачивали ручки из самолётного иллюминаторного стекла и вставляли туда перо. И мы шиковали с такими ручками.

Сейчас я использую всё это в своём классе. Хочу через много лет любоваться тетрадями своих учеников.