Материально-технические предпосылки для возникновения книгопечатания во многом нужно искать в существовавшем от века рукописании. К рукописной книге восходит конфигурация книжного блока, тот «кодекс», о котором мы уже писали. Сюда же следует отнести и технологию брошюровочных процессов и изготовления переплёта, призванного охранять книгу от постоянно преследовавших её превратностей судьбы. Технология эта по сути дела оставалась неизменной вплоть до второй половины XIX столетия.
Книги в виде папирусных свитков, древнейшие из которых относятся к XXVI в. до Р. X., переплётов не имели. Для защиты от превратностей времени их помещали в круглые, выдолбленные из дерева трубки-футляры, а к ручке палки, на которую был навёрнут папирус, прикрепляли ярлыки с названием книги. В Древнем Риме такой ярлык назывался титулюс. Отсюда и наш термин титульный лист.
Настоящий переплёт возникает лишь с появлением книг в форме кодекса. В качестве первых переплётов использовали листы толстого пергамена или папируса, склеенные между собой в несколько слоёв.
Свиток, кодекс, подобранный вкладкой, и кодекс, составленный из отдельных тетрадей
Первоначально, примерно в I–III столетиях после Р. Х., кодекс получали, фальцуя листы пополам и вкладывая их друг в друга. Книжный блок, подобранный, как говорят современные полиграфисты, вкладкой, прошивали внакидку — через сгиб корешка. Примерно с IV в. блок стали составлять из отдельных тетрадей, в каждой из которых было по определённому количеству листов. Число листов не было постоянным даже в пределах одной книги. Лишь в позднем Средневековье начинают предпочитать восьмилистные тетради.
Древнейшие сохранившиеся до наших дней переплёты датируют VII в. Однако письменные свидетельства о существовании переплётного художества относятся к значительно более древним временам. В одном из посланий Августина Блаженного, жившего в 354–430 гг., идёт речь о необходимости сжечь принадлежавшие манихейской секте «рукописи в переплётах из украшенной кожи».
Первым известным нам по имени переплётчиком был ирландский монах Дагеус, умерший в 587 г.
В написанном в VI в. кодексе, содержащем труды древнеримского врача Педания Диоскорида, есть миниатюра, изображающая византийскую принцессу Юлиану Аницию, по заказу которой писалась книга. В руках у принцессы — книга в переплёте, украшенном резными изображениями.
Свиток и переплетённый в кожу кодекс долгое время сосуществовали. На одной из миниатюр Евангелия XI в., хранящегося в соборе св. Вита в Праге, изображён евангелист Марк, перед которым на пюпитре лежит переплетённый кодекс. А поодаль мы видим ящик с книгами в виде свитка.
Переплёты особо ценимых книг богато украшали. В Государственной Баварской библиотеке в Мюнхене хранится так называемый Золотой кодекс (Codex aureus). Это Евангелие, написанное в Реймсе около 870 г. Текст его воспроизведён золотыми буквами. Основу переплёта составляют деревянные доски, обтянутые кожей. К верхней доске прибиты золотые пластины с рельефными изображениями Христа, четырёх евангелистов и сцен из Нового Завета. Переплёт украшен и разноцветными драгоценными камнями.
Романский переплёт конца XII в.
Такие художественные переплёты издавна бытовали и на Руси, где их именовали окладами. Наиболее известен оклад «Евангельских и апостольских чтений», «построенный» по повелению московского великого князя Симеона Гордого в 1343 г., и оклад Евангелия-Апракоса, изготовленный в 1392 г. по заказу боярина Фёдора Андреевича Кошки. Прекрасен оклад и так называемого Морозовского Евангелия XV в., хранившегося в Успенском соборе Московского Кремля, а ныне находящегося в Оружейной палате. Доски переплёта этой книги скреплены застёжками, а обрез украшен подзором — занавеской с нанизанными на нити жемчужинами.
Драгоценные оклады встречаются редко. А в быту были обычными переплёты, которые на Руси называли обиходными. Основу их составляли деревянные доски толщиной до двух сантиметров, которые обтягивали кожей или какой-либо тканью — бархатом, аксамитом... Поверхность кожи украшали тиснёным изображением, чаще всего орнаментальным.
Говоря о художественном убранстве западноевропейских переплётов, исследователи выделяют несколько стилей. Старейший из них — каролингский, или предроманский, — бытовал в VIII–Х вв. Изготовляли эти переплёты из грубой овечьей кожи или пергамена. Для украшения крышек использовали упорядоченный геометрический орнамент.
Богаче орнаментальное убранство романских переплётов, датируемых XII–XIII вв. В орнаментике здесь господствуют растительные мотивы. Украшали переплёты и вытисненными на коже сюжетными изображениями, трактующими библейские сюжеты. Центрами, где создавались романские переплёты, были мастерские при университетах.
В готических переплётах, бытовавших в XIV–XV вв., но встречавшихся и ранее, для украшения использовался как геометрический, так и растительный орнамент. Рисунки вырезали или тиснили по коже. Тиснение чаще всего было блинтовым, бескрасочным. Для украшения переплётных крышек на них наколачивали металлические средники и угольники с выгравированными на них изображениями. Украшали переплёты и резьбой на слоновой кости.
Готический переплёт конца Х в.
Переплёт XIV в. с резьбой на слоновой кости
Расскажем попутно и о бытовавших в Средние века особых формах переплётов, впоследствии использовавшихся в литургических печатных книгах. Это, например, переплёты в виде мешка из мягкой кожи или ткани. Бродячие монахи прикрепляли такие мешки к поясу.
Средневековый переплёт в виде мешка
В XVI в. появляются богато украшенные, тиснённые золотом переплёты, которые с полным на то основанием можно назвать библиофильскими. Известным мастером таких переплётов был Якоб Краузе (ок. 1531–1585), работавший при дворе саксонского курфюрста в Дрездене. О некоторых из них мы расскажем впоследствии.
Старейшее изображение переплётной мастерской мы находим на гравюре Иоста Аммана в уже упоминавшейся нами книге Ганса Сакса «Подробное описание всех профессий на земле», вышедшей во Франкфурте-на-Майне в 1568 г. Мы видим, как один из мастеров, сидящий за столом у окна, сшивает книжный блок с помощью несложного станочка. На переднем плане — мастер, обрезающий зажатый в тисках блок.
Переплётчик. Гравюра И. Аммана. 1568 г.
Помещённое под гравюрой стихотворение Г. Сакса гласит (мы переводим его белым стихом; в оригинале же оно рифмовано):
«Я переплетаю разные книги,
Духовные и светские, большие и маленькие,
В пергамен и деревянные доски.
Я прибиваю к ним хорошие украшения
И застёжки и штампую узоры.
Я так планирую всё это вначале,
Покрываю золотом обрезы,
Чтобы получить много денег».
Технология переплётного художества, выработанная в эпоху рукописания, как мы уже говорили, без каких-либо серьёзных изменений была заимствована печатной книгой. С течением столетий ни технология, ни несложный инструментарий не менялись. Это становится очевидным, если сравнить гравюру Иоста Аммана с фотографией переплётной мастерской Григория Евлампиевича Евлампиева в Москве, сделанной в начале XX в.
Московская переплётная мастерская Г. Е. Евлампиева. На столе — станок для шитья книжных блоков
Поэтому мы можем использовать для реконструкции технологии брошюровочно-переплётного дела русские литературные источники и архивные документы XVI–XVII вв. — прежде всего, «Подлинник о книжном переплёте», сохранившийся в рукописном сборнике, который ныне находится в Российском государственном архиве древних актов.
Первым этапом на пути изготовления книги из уже написанных или напечатанных листов была фальцовка. При изготовлении книги форматом in folio, или в лист, на одной стороне бумажного листа размещалось по две полосы. Лист складывали пополам, а затем приглаживали сгиб косточкой. При изготовлении книг форматом in quarto, или в чётвертую долю листа, фальцовку делали в два взаимно перпендикулярных сгиба, а при формате in octavo, то есть в восьмую долю листа, — в три сгиба.
Отпечатанные и сфальцованные листы подбирали в тетради, которые чаще всего были восьмилистными (16-страничными). Подборку осуществляли вкладкой, помещая один сфальцованный лист в другой. Каждую тетрадь при этом выколачивали деревянным молотком на наковальне, чтобы сгладить натиск, получающийся при печати, и устранить выпучивание у корешка. В «Подлиннике о книжном переплёте» наковальня описана так:
«Первее устроить наковално железное вершка в четыре или три шириною (вершок равен 4,5 см. — Е. Н.), и выточить на точиле нагладко, и чтоб оно было равно, средина не гораздо высоко кубовата (округлая. — Е. Н.), ниже чрез меру плоска. А края его были бы круглы, по персту, от края и больше».
Сам процесс выколачивания — так:
«А паче которых тетратей коренья (корешки. — Е. Н.) изкривилися, и тыя искусненко исправить и рукою держа на наковальи молотом приколотить, чтоб прямо стоял корень. А колотить легонько, чтоб не расколотить».
Затем тетради подбирали по порядку сигнатур — нумерации тетрадей, которая имелась уже в рукописной книге, а впоследствии перешла в печатную. Комплект из 4–6 тетрадей снова выколачивали. При этом рекомендовалось «средину больше колотить, чтоб она была не выше». Средние части листов были несколько толще краёв, «понеже печатью слова гораздо выпучило». Подобранный по порядку весь книжный блок снова выколачивали.
Затем подобранный блок выравнивали и помещали в тиски, основу которых составляли две хорошо выструганные доски. Одна из них неподвижно крепилась на столе, а вторая могла перемещаться относительно вертикальных направляющих. Зажимали тиски с помощью винтового устройства. В тисках книжный блок выдерживали часов двенадцать — «положить между доски в тиски на нощь, чтоб улежалось».
Уставка, или швальный станок для шитья книжных блоков
Для шитья книг использовали уставку (позднее это приспособление называли швальным станком). Он представлял собой деревянную доску с укреплёнными на ней деревянными же столбиками с винтовой нарезкой. По нарезке ходили гайки, поддерживавшие перекладину. Между перекладиной и доской натягивали плети — шнуры, служившие основой для шитья.
«Плети зделать из ниток коноплянных несканых, — советует «Подлинник», — в три нити или шесть, или сколько понадобится по меры, такожде и длиною по меры, и кончики завязав в станок, направить крючками, и ниточками нижния концы плеточек привязать вместе, и крючками натуго натянуть». При этом надо следить, чтобы «плеть от плети равно была», то есть чтобы они находились на одинаковом расстоянии друг от друга.
Шить начинали с верхней тетради блока, которую укладывали на доску вплотную к шнурам. Иглой с нитью прокалывали «конец тетрати от края в перст или полперста сбоку». Затем нить выводили наружу и обводили её вокруг шнура, направляя иглу, где «первое проколото». Далее стежок вели внутри тетради до следующего шнура, который окружали нитью точно так же, как первый шнур.
Инструментарий ручного переплётчика. Внизу — тиски. Над ними — приспособление для обрезки блоков с круглым ножом. Вверху слева — различные линейки. Справа — нож, деревянная и костяная гладилки
После того как первая тетрадь плотно прикреплялась к шнурам, поверх неё накладывали вторую тетрадь, начиная шить её в обратном направлении. «И потом шить прочий тетрати, яко же прежде указася», — говорится в «Подлиннике». Автор этого древнерусского руководства по переплётному делу советует: «Пришивая к плети, притягать плотно, чтобы всякая тетрать до плети доходила, и не токмо доходило, но и нити внутрь были бы туго натянуты. Аще не натянутся, то потом натянувшися ослабеют, и тетрати из книги вон попловут».
Когда книжный блок сшит, его зажимали в тисках и, как говорят современные полиграфисты, круглили корешок, то есть придавали ему округлую форму, которую в XVI–XVII вв. в России называли горб. Делали это вручную: «книгу рукама горб повыгнуть». Верхнюю и нижнюю страницы книги предварительно защищали от загрязнения макулатурными листами бумаги. Одновременно книгу кашировали, придавая корешку грибовидную форму путём отгибки фальцев крайних тетрадей. Выступающие закраины называли захабцы.
Автор «Подлинника» советует переплётчику внимательно «посмотреть, каков горб». И далее: «Аще велик, то тисков послабить, а корень пальцами и молоточком по плеточкам поколачивая притискать... Аще случится горб мал, то всячески тщатися, чтоб можно пальцами выгнуть, и тако в тисках поприжать».
Затем корешок книжного блока, не вынимая блок из тисков, промазывали клеем, который в России в XVI–XVII вв. изготовляли из рыбьих костей и называли карлуком. О таком клее идёт речь, например, в составленной в 1612 г. смете «во что станут две штанбы (типографии. — Е. Н.) печатные»: «три пуда клею рыбья карлуку, по рублю пуд».
В той же смете упомянуты «клеяльница медная на ножках на клей, да сковордка на клестер, весу по три гривенки (так называемая малая гривенка была равна полуфунту. — Е. Н.), в обеих в деле по четыре алтына гривенка». Эти несложные ёмкости служили для того, чтобы разогревать клей. Переплётчику рекомендовалось следить, чтоб клей «был ни густ, ни жидок». Необходимую степень густоты определяли, зачерпывая жидкость плоской лопаточкой: «Аще с лопаточки начисто скатится, то жидок». Процесс проклейки корешка повторяли дважды. Сушить книгу полагалось без подогрева, «не в крутом жару».
Затем книжный блок следовало обрезать с трёх сторон. В описи Кирилло-Белозерского монастыря 1635 г., где сохранился интересный для нас перечень переплётных инструментов, упоминаются два вида тисков для обрезки блоков: «обрез колесной круглой» и «обрез ручной».
Первые тиски представляли собой две металлические или деревянные пластины, одна из которых могла перемещаться относительно другой с помощью винтового механизма. На одной из пластин был установлен круглый нож. При обрезке «прас» для обжимки с зажатым в нём книжным блоком ставили одним концом на табуреточку с ограничителем для перемещения (как это изображено на гравюре Иоста Аммана) или на пол (как на фотографии начала XX в.). Другой конец инструмента прижимали животом. Доски «праса» служили направляющими для пластин, несущих нож. Инструмент с силой смещали вдоль обрезаемого края книжного блока. Обрезать можно было и хорошо заточенным ножом. Это и есть тот «обрез ручной», который упомянут в описи Кирилло-Белозерского монастыря.
«Прасы» и тиски для обрезки изготовляли кузнецы по модели, подготовленной переплётчиком. В расходной книге Московского Печатного двора находим запись от 22 октября 1632 г., свидетельствующую, что «Ивану Власову за деревянные тиски, что он делал образец железным тискам за лес (то есть за дерево. — Е. Н.) и за дело было заплачено 10 алтын».
А неделю спустя, 29 октября, в расходной книге появляется запись: «Кузнецу Матюшке Павлову за тиски железные за дело два рубля с полтиною дано. Деньги взял кузнец Матюшка. Отданы тиски для книжной переплётки. Взял тиски переплётчик Иван Власов».
Обрезанный книжный блок вставляли в заранее подготовленные переплётные крышки; основой для них служили доски. «Доски всегда б были сухия готовыя, — советует «Подлинник о книжном переплёте», — аще доски березовыя или сосновыя, или еловыя, или осиновыя». Использовались доски продольного распила. Сторона, более близкая к сердцевине, — серповая — должна быть обращена к книжному блоку. Доску обрабатывали рубанком — стругом. Советовалось «стругать, чтоб серцовая сторона мало была погорбатие, а другая — пологоватие». Чтобы доски были прочнее и служили дольше, в них вырезали поперечные углубления и вгоняли туда клинообразные деревянные пластины — наклейки.
Готовые доски нужно было положить рядом с корешком книжного блока и там, где проходят шнуры, просверлить отверстия: «Против всякой плети шилом зазнадбать и, приложив к лавки, или к древяному столу и выверточкою провертеть дирочки, чтоб досок не расколоть, и против тех дирочек в доску в перст в доску подале в перст провертеть другия дирочки и по нутру (по внутренней поверхности доски. — Е. Н.), куда плети вместит».
Концы шнуров продевали в просверленные отверстия и закрепляли их гвоздичками — деревянными шпонами, после чего промазывали сверху клеем. Доски должны были входить в захабцы — прикорешковые закругления книжного блока.
В «Подлиннике о книжном переплёте» есть раздел, который именуется «Как книги красить». Речь идёт об окраске обрезов книжного блока. Вот один из приведённых здесь рецептов:
«Возьми краску киноварь тёртую и положи на ложку, и подлей камедью мочёной и утри перстом нагусто гораздо, и потом, водою поливая, зделать в меру, чтоб ни житко, ни густо, и таки книгу покрасит вовсе ровненко».
Окрашивали в разные цвета, используя различные органические и минеральные красители: краску жёлтого цвета — шижгаль, синего — крутик, вишнёвого — сурик.
Важной операцией была обшивка переплётных крышек кожей или тканью. Предварительно вымоченную в воде кожу раскраивали так, чтобы крой точно соответствовал доскам. Доски и корешок книжного блока, перед тем как натягивать на них кожу, смазывали тестом: «И книгу тестом солодяным пресным, а не квасным намазать, перьвее корень и потом доски, и кожею обтянуть».
Обволоченные кожей переплётные крышки украшали тиснёным рисунком — басмили. Прежде всего полагалось размочить кожу. Само же тиснение осуществляли нагретым инструментом через «мокрую тряпицу».
В распоряжении переплётчика был широкий набор инструментов для тиснения. В описи Кирилло-Белозерского монастыря названы «пять басем колесных медных, четырнадцать басем медных же втычных». Втычные басмы — это медные пластины с зеркально выгравированным изображением, которым хотели украсить переплёт. Колесные басмы, которые называли также дорожниками, представляли собой медные цилиндрики, оси которых подвижно укреплены на деревянных рукоятках. Поверхность цилиндрика покрыта рельефным орнаментальным узором. С помощью дорожника на переплётных крышках воспроизводили бордюры, рамочки и тому подобные украшения.
Басмы для тиснения средников, угольников и надписей
Дорожники для тиснения бордюров и рамок
Вот как описан в «Подлиннике о книжном переплёте» процесс басмения:
«И взяв первее дорожник и нагрев, положить на мокрую тряпицу, и егда начнёт приставать кипеть, тогда по кожи басмить, також колёсами и прочими басмами басмить по чину. И выбасмив, паки положить в зубочки (тиски. — Е. Н.), чтоб доски приостоялись».
На Московском печатном дворе басмы изготовляли сами. Об этом свидетельствует запись в расходной книге 1629 г.: «Литцу Архипу Тимофееву за медь и за дело, что он вылил переплётчиком для басменья... меденую строку, три алтына дано».
Повседневные переплёты украшали бескрасочным, или блинтовым, тиснением, а книги, предназначавшиеся именитым читателям, — царю или боярам — золотым тиснением. Исходным материалом для последнего служило листовое (или сусальное) золото. Перед тем как накладывать его на кожу и басмить, переплёт следовало подготовить. Процесс этот описан в «Подлиннике» так:
«Первое подобает уготовить подпуск, на что золото полагается. Взять яйце куричье и белок его выпустить в стакан... и розвести с водою пополам и рогаточкою ускать (взбить. — Е. Н.) гораздо в пену, и дать устоятится, и егда подвод будет готов, тогда книгу тряпицею по чину обмочить, и дорожником выдорожить, и скоро золото по размеру вырезать или напред было бы заготовлено, и подпуском кои надлежит места помазать ... , и золото положа по коим надлежит местам, и дать подсохнуть, чтоб к басмам не пристало».
Золотом покрывали и обрезы особо роскошных экземпляров книг. Делали это ещё до вставки блока в переплётные крышки. Блок зажимали в тисках, после чего промазывали обрезы «клеем корлуком зело житким и разогрет». Далее брали немного шафрана (это вид многолетних трав), завёртывали его в платок, смачивали и протирали обрез. После этого на поверхность наносили слой взбитого белка.
«И на яичной подводе, — наставляет автор «Подлинника о книжном переплёте», — золото положа бумагою хлопчатой или лапкою заячьею притиснути и вверх с тисками положа засушить, а егда засохнет — зубом вылощить и басмами еже есть чеканцами на то устроенными побасмить».
Бумага хлопчатая — это вата, зуб — кусок кости, а часто и натуральный зуб — волчий или медвежий.
Остаётся заметить, что переплёт обычно снабжали застёжками, кожаными или чаще металлическими. Это способствовало сохранности книжного блока.
Металлические застёжки для переплётов
Такова в основных чертах технология древнего переплётного художества, реконструированная нами в основном по русским сравнительно поздним источникам. На Западе в догутенберговские времена она мало чем отличалась от только что описанной нами.
Иоганн Гутенберг, да и другие ранние типографы, чаще всего выпускали книги непереплетёнными; об этом надлежало заботиться читателям. Проблем с этим не было, ибо переплётные мастерские существовали почти в каждом более или менее крупном городе.