Некоторое время назад я обратила внимание на одну вещь, заставившую меня задуматься.
Всё началось со статьи Дмитрия Губина о том, что, мол, взрослых, которые за свои деньги хотят чему-то научиться, нынче учат интересно, ярко, с придумкой, а детей продолжают бесплатно мучить скучной зубрёжкой, нечитаемыми учебниками и зубодробительной грамматикой. А ведь верно, подумала я и стала бояться, что моего ребёнка будут так же мучить.
Но ребёнок пошёл в первый класс весьма продвинутой школы к молодой энергичной учительнице, которая только и поражала нас своими бесконечными выдумками, наработками, позаимствованными у старших товарищей, и всевозможными программами. Дети бежали в школу вприпрыжку — там они, играя, овладевали письмом, чтением, счётом. Казалось бы, жить да радоваться! Но мы же невротики, мы так не можем. Я стала размышлять о том, насколько такая мотивация имеет отношение к обучению и что будет потом, когда учёба — а рано или поздно это всё-таки случится — станет просто учёбой, а не игрой.
И тут у меня случилась беседа с учительницей английского. Она вела уроки у детей второй месяц, и я заметила, что если сначала ребёнок бежал на занятия вприпрыжку, то в последнее время она всё чаще говорила об английском с неохотой и вообще жаловалась, что там скучно. Я решила познакомиться с англичанкой и попытаться понять, что изменилось.
Аккуратно и деликатно я донесла до неё мысль о том, что ребёнок стал с меньшим желанием ходить на уроки. Учительница — тоже энергичная и молодая — вздохнула и совершенно не обиделась.
— А что вы хотите? — риторически спросила она. — Конечно, вначале они все бежали на урок, потому что мы проходили алфавит: мы его и пели, и рисовали, и играли с буквами. А сейчас мы начинаем читать, и тут я ну никак не могу обойтись без изучения правил и прочих скучных вещей!
Она говорила извиняющимся тоном, и было понятно, что это давно занимающий её вопрос.
— Конечно, я стараюсь и поиграть с ними, и как-то разнообразить этот процесс, но мы никуда без правил, просто никуда, понимаете? А современные дети учиться без игры не хотят!
Я понимала. Для меня утверждение о том, что далеко не все учебные процессы можно организовать в игровой форме, не требовало доказательств. Но домой я шла в задумчивости.
Интересная картина, сказала я себе. Получается, что эти дети, с которыми в первый год в школе, да и в саду, вероятно, а то и на каких-то развивающих занятиях из кожи вон лезли, чтобы их чему-то научить через игру, так к этому привыкли, что вообще не готовы к тому, чтобы учёба была просто учёбой! У нас-то этот вопрос вообще не возникал — я не помню никаких игр в школе, а память у меня — тьфу-тьфу-тьфу. Были прописи, учебники, оценки. За пять пятёрок на тетрадь клеили звёздочку — вот и вся мотивация, вот и вся игра. Поэтому когда надо было что-то выучить или монотонно нарисовать пять строчек каких-нибудь крючочков (а не нарисовать их для Деда Мороза, чтобы он нашёл дорогу на полюс), вопроса о том, скучно это или нет, не возникало. И это, не скрою, было важным шагом на пути к средней школе, где объём скучных — чего уж там скрывать — учебных действий на порядок больше.
А теперь внимание — вопрос: насколько дети будут успешными в учёбе дальше, если в младшей школе и до неё их учат через игру? Или грамотная младшая школа сумеет выстроить программу так, чтобы к какому-то моменту дети всё-таки овладели «скучными» навыками, а главное, были готовы выполнять монотонную и даже бессмысленную на вид работу? Или всё-таки если начать учиться «по-серьёзному» раньше, то и результативность (способность выполнять неинтересные действия, без которых в учёбе никуда) будет выше?
Наблюдение № 2. Поскольку я часто езжу с классом на экскурсии, волей-неволей обратила внимание на вот такой момент: чтобы облегчить детям дальнюю дорогу, мы, сопровождающие родители, всегда заготавливаем еду и питьё, стараемся развлечь их в пути и так далее.
И вот по истечении некоторого времени я обнаружила, что дети стали относиться к этому не как к приятному дополнению к экскурсии, а как к нашей непосредственной обязанности. Я чувствовала себя стюардессой. «Яблок!» — кричат мне из одного конца автобуса. «Поправьте мне домик!» — не просят, а требуют из другого конца. Дети перестали говорить «спасибо» и «пожалуйста».
Я забеспокоилась. Но, собственно, какие претензии и к кому? Мы сами приучили их к этому.
Я взбунтовалась и сказала, что никому и ничем помогать не буду, пока восьмилетние дети не научатся вежливо разговаривать.
Наблюдение № 3: дни рождения. Я заметила: поскольку многие из класса куда только не приглашают на дни рождения — и в лазерный клуб, и на скалодром, и в музей, а на уроки зовут «Сумасшедшую науку» (по-моему, порядком всем надоевшую) или театр, — то теперь, когда возникает тема дней рождения, дети ждут не общения, а того, что их будут развлекать.
Вот оно — ключевое для всех трёх ситуаций: мы своими руками всё время приучаем детей к тому, что их непрерывно развлекают. Они теперь только того и ждут, но это какой-то, на мой взгляд, очень травматичный для их самостоятельности, самодисциплины и творческого мышления момент. Они не прилагают усилий, чтобы заставить себя делать монотонную работу, — их учат через игру, они не хотят занимать себя сами в скучной поездке — их развлекают, они не желают прилагать усилия, чтобы самим весело поиграть в день рождения, — они знают, что их организуют специально обученные люди. Мне кажется, таким образом дети чего-то лишаются, не говоря о том, что я вовсе не уверена: превращать жизнь человека в сплошной крутящийся вокруг него праздник — это хорошо? Или так и должно быть, а я отстала от жизни?..