Публикуем интересный разговор с коллекционером антикварных письменных принадлежностей Владиславом. Эту информацию трудно найти в интернете, она будет очень полезна всем, кто интересуется каллиграфией и историей письменности в целом.
— Владислав, расскажите, пожалуйста, про себя и про то, что вы коллекционируете.
— По первому образованию я филолог (специализировался по русскому языку) и немного историк. Видимо, это в числе прочего повлияло на мой выбор направления коллекционирования. Когда в 2008 году у меня появилось немного свободных денег, я решил (правда, не сразу) создать коллекцию, раскрывающую историю возникновения и развития письменности.
Изначально она планировалась скорее как научный материал для специалистов в области палеографии. Собирались предметы в первую очередь бытовые, без особых «красивостей». Конечно, потом появились и «красивости», но изначально я искал вещи массовые, бытового уровня. Кстати, именно с этим иногда связаны проблемы поиска экспонатов — то, что поприличнее, штучное, используется и хранится аккуратнее, чем «массовка».
— Много ли таких коллекционеров в России?
— Скорее надо спрашивать, много ли таких коллекционеров в мире. Разумеется, нет. Кто-то собирает чернильницы, кто-то — перьевые ручки, карандаши, ластики... Но человек, который собирает всё по истории письменных инструментов, мне известен только один — это Аллан Коул в Лондоне. И даже для него мне пришлось готовить отдельный материал по истории письменных инструментов Руси и России. Тема слишком обширная.
— Есть ли сообщества онлайн или офлайн, какие?
— К сожалению, нет. Во всяком случае, мне они не известны. Есть коллекционеры-«смежники», например, собирающие перьевые ручки, есть темы на форумах по каким-то направлениям, есть музеи, но они специализируются на «своём» поле, что, в общем, понятно...
— Расскажите, пожалуйста, вкратце об основных вехах в истории русской письменности. Чем писали изначально и в связи с чем письменные предметы менялись?
— (Смеётся) Видимо, вы тоже ждёте каких-то сенсаций? Увы, всё достаточно просто: история развития письменности и её инструментов плотно «вписана» в историю развития общества. Есть потребность — создаются инструменты для её удовлетворения. Да, в IХ веке на феодализирующуюся Русь приходит христианство, а с ним и современная письменность. Гуманистический подвиг братьев Кирилла и Мефодия, а также их последователей достаточно известен. Но очень интересен вопрос: а что было «до»?
Есть признаки того, что «до» что-то было. Но здесь мы вступаем на зыбкую почву догадок и предположений. Учтите, перед каждым моим утверждением нужно ставить «вероятно», «возможно», «есть основания предполагать». Да, «писаху чертами и резами», посмотрите этимологию слова «чёрт» (сьrt в праславянском), в том числе в сербохорватском «цр’тити, цр’ти^м» — «заклинать, клясть», то есть, видимо, какая-то форма протописьменности всё-таки была. Я бы отодвинул границу к VIII–IX векам, чертить и резать можно и ножом, специализированных инструментов здесь не нужно. Но и говорить о каких-то «славянских рунах» я бы не рискнул. Возможно, это была какая-то мнемоническая система.
Ещё один момент, на который я хотел бы обратить внимание, — это достаточно широкая распространённость специализированных инструментов письма уже в XII–XIV веках, в первую очередь бронзовых, деревянных и костяных писал по бересте и по воску (эти были с «лопаточкой» для заглаживания написанного), а также чернильниц (они больше привязаны к центрам торговли и управления — княжеским дворам, монастырям, рынкам). Их почти не находят в захоронениях, в составе кладов — это вполне утилитарные, бытовые вещи, не имеющие в глазах современников особой ценности.
Береста и воск есть в любом крестьянском хозяйстве. Нет ощущения какой-то сакрализации, как, например, в случае с иконами. Бытовая грамотность, видимо, была широко распространена.
Правда, пергамен — материал дорогой, это уже для «спецдокументов», княжеских грамот, межгосударственных договоров, летописей... Бумага при её относительной дешевизне была материалом привозным, редким. Но и без неё как-то обходились.
Ну и, возвращаясь к вашему вопросу, могу сказать так: писали на бересте, восковых дощечках-церах бронзовыми, костяными и деревянными писалами, на пергамене и бумаге писали перьями (гусиными, лебяжьими, павлиньими, вороньими, позднее на русском севере староверы использовали перья глухаря). Возможно, иногда писали по восточной традиции тростниковыми каламами (упоминается в письменных источниках «трость для письма»). Птичьи перья продержались в арсенале писцов почти тысячу лет. Кстати, Англия закупала у нас не только воск, пеньку и лес, но и миллионы гусиных перьев. Писать можно только пятью маховыми из левого крыла — их изгиб не заслоняет правшам текст; это ж сколько гусей съедено было! А для ношения перьев использовали перницы — бронзовые трубочки-пеналы с «ушками», привязывая их шнурками к поясу.
Чернильницы были как глиняные, так и бронзовые — «каламари», с XVII века их тоже отливают с «ушками». Видимо, это второй всплеск грамотности при Петре I. Много приходилось писать «на ходу» — перестройка экономики, войны, строительство Петербурга... Сушили написанное, посыпая чернила мелким песком из «песочниц», похожих на солонку с дырочками (до появления клякс-папиров). Более ранние чернильницы удобно держать в руке, а вот на стол их не поставишь — сужаются «на конус». Возможно, это следствие европейской традиции использования в качестве чернильницы рогов животных. Изначально превалировавшая на Руси византийская традиция постепенно «размывается» европейской, западной, хотя они и так родственны.
Использовавшиеся на Руси краски (минеральные и органические) также говорят о широких торговых связях славян и с Западом, и с Востоком. Чернила использовались в основном железистые, из органических — чернила из отвара берёзовой чаги (староверы), делали их также из «чернильного гриба» (ими ещё в XIX веке подписывали важные документы, есть у них одна особенность), ну и из бузины чёрной. Хотя рецептов было множество. У казаков, например, также использовались чернила из крушины ломкой, хвоща полевого, спорыша, бузины красной. А вот чернилами осьминога или каракатицы у нас не пользовались — это античное Средиземноморье и, позднее, западная традиция эпохи Великих географических открытий. Также русские почти не использовали тушь.
Ну а история появления в России бумаги более-менее известна (сначала привозной, а потом, с перерывами, и своей), можно всё найти в интернете. Карандаш и ластик, пресс-папье и клякс-папир, даже песочница и чёртежные инструменты, кроме линейки (правИла), тоже пришли к нам с Запада. Хотя что, откуда и как пришло в ряде случаев — тема отдельного исследования.
— С чего всё началось? Вы помните, какой был первый предмет вашей коллекции?
— Началось всё, пожалуй, с родителей — оба были так или иначе связаны с историей, именно они и привили мне интерес к ней. Плюс преподаватели в институте и академии. Во время службы в армии я попал в Центральный архив —там тоже иногда возникали интересные задачи, связанные с информацией и её носителями.
Ну а первый предмет... Как ни странно, он имел косвенное отношение к письменности. Я тогда ещё не совсем определился. Это был серебряный подсвечник в стиле австрийского ювелира Якоба Гриммингера (Jakob Grimminger), его много копировали. Этот, производства около 1926 года, привезла из Германии семья советских специалистов.
— Расскажите, пожалуйста, про свою коллекцию подробнее. Любой каллиграф сейчас так или иначе пользуется чернильницей, но пока мода на настоящие чернильницы не вернулась, обычно используют в лучшем случае стеклянную баночку. Расскажите, какие чернильницы были раньше и какие есть у вас в коллекции?
— Структура коллекции достаточно условна: письменности Древнего мира, античность, Средневековье, Новое время — это обозначено «точечно», несколькими репликами и копиями, а в основном у меня XIX–XX вв. Пока никак не раскрыта тема доколумбовой Америки, протописьменностей. Есть пара документов XVIII века. Собственно, структура коллекции и есть самый сложный и важный узел — что-то можно показать и копиями или фотографиями, о чём-то достаточно просто рассказать. Но сначала нужно понять и определиться, «что», «как», «почему» и «зачем». Структура должна быть логичной и понятной.
Если говорить о чернильницах, то их было множество — начиная от простой плошки с сажей, разведённой маслом, заканчивая множеством специализированных — «дорожных», «помповых», «корабельных», «непроливаек»... А какие есть в моей коллекции, вы сможете увидеть сами, заглянув к нам в гости!
— Где можно приобрести чернильницы XXI века?
— Боюсь, с конца ХХ века их перестали выпускать, разве декоративные копии. Вербилки выпускали какие-то сувенирные, ЛФЗ, Гжель, Касли вроде бы прекратили выпуск — слишком невелик спрос. Но могу вас обрадовать — в XIX–XX веках их столько наделали, что хватит нескольким поколениям каллиграфов. Кроме того, спрос рождает предложение, так что возникнет дефицит — наделают ещё. Хотя я, наверное, заказал бы себе авторскую, отражающую мой вкус и стиль.
— Раз разговор о чернильницах, спросим и о том, для чего они предназначаются. Мы знаем, что вы умеете делать чернила самостоятельно. Не подскажете рецепт, как сделать самому, например, «орешковые» чернила?
— Ну, скорее, я пробую их делать. Там масса нюансов. И рецептов было множество, они есть в интернете. Самый простой, «одноходовой» вариант — пойти в аптеку и купить «Бефунгин», он почти идентичен коричневым «староверским» чернилам из берёзовой чаги.
— Расскажите про самые интересные перья в вашей коллекции? Где вы за ними охотитесь? Кто ими писал и в каком веке? Пробовали ли вы писать каким-то из них?
— Неожиданный вопрос! Самое интересное для меня перо находится сейчас у Андрея (Андрей Санников, один из руководителей Школы исторической каллиграфии в Москве. — прим. ред.), в стаканчике. Это павлинье перо, мне их подарили пять штук в Николо-Угрешском монастыре. Но они ещё не обработаны.
Я не каллиграф, но пробовал писать каламом, вороньим пером (оно тонкое для мужской руки и жестковатое), ну и гусиным, конечно. По бумаге вполне терпимо, а вот по пергамену... Или я что-то делал не так, или нужно много тренироваться. Быстро писать точно не получается. А вот металлические перья-«вставочки», каюсь, у меня до сих пор не «разобраны». Я их купил оптом на интернет-аукционе. Ждут своего часа.
— Расскажите про ручки. Интересно проследить её эволюцию, как она менялась по годам, например, если взять советский период?
— Подробно советский период я ещё не изучал, поэтому могу только примерно описать происходившее. Про писала и птичьи перья мы уже сказали, далее было примерно следующее: первые металлические (бронзовые) перья известны с античности, также они вроде бы используются в XIV веке во Франции, но массового распространения не получают. Первое стальное перо патентует немец Йоханнес Янссен (Johannes Janssen) в 1748 году. В 1842 году немецкая же компания Heintze & Blanckertz начала промышленное производство перьев для письма, они хорошо пошли и к 80-м годам XIX века десятки фирм в Европе (Германия, Франция, английский «Бирмингем») выпускают и экспортируют сотни пудов стальных перьев, в том числе и в Россию.
У нас же их никто не производил до конца XIX века. В конце XIX и начале ХХ века начинается производство в российской Польше (в Варшаве) и в Риге (у меня есть газетная реклама «Русского общества для производства стальных перьев в г. Рига» 1896 года). В Москве появляется завод А. А. Григорьева (на котором работало около 200 человек и который потом перешёл к Кретцеру), его оборудование после революции было перевезено на завод «Пресс» Машинотреста.
Карандашами у нас занимались «Сакко и Ванцетти» (бывшая концессия американца Хаммера (Armand Hammer) и завод имени Л. Красина, позднее — завод в городе Славянске. Ввозились изделия фирмы Johann Faber. Была ещё фабрика «Светоч», основанная Отто Кирхнером (Kirchner Otto Francevich), в основном она выпускала бумажно-беловую продукцию, но вроде бы канцелярские изделия тоже производила. Карандаши были стратегическим оборонным продуктом.
Перья же стали выпускать в связи с дороговизной закупок и необходимостью борьбы с неграмотностью. Существовала артель «Культпром», относившаяся к Ленкультпромсоюзу, выпускали они «Ручки. Автоперо. Автокарандаш. Домино и другие изделия культширпотреба из пластмасс». Их правление находилось в Ленинграде, внутри Гостиного двора, по Садовой линии в помещении 53. В 1924 году в Ленинграде организуется завод «Союз», который производит перья, угольники, позже — готовальни, с 1935 года — первые в СССР перьевые автоматические ручки. В 1943 году производство эвакуируется в Ярославль, а в Ленинграде на оставшихся мощностях налажено производство взрывателей, ручных гранат и тому подобного.
В 1965–66 годы ЛПО «Союз» начинает производство шариковых ручек, стержни к ним были перезаправлявшиеся ― шарик вынимался и после заправки вставлялся обратно. Чернила к ним производили на основе касторового масла. Были специальные баллончики с такими чернилами и даже трёхлитровые ёмкости. После нескольких перезаправок такие ручки страшно текли.
С 1970-х годов начинается производство фломастеров. Чернила для них производили на машзаводе имени С. М. Кирова в Копейске под названием «Набор чернил для ручек автоматических с капиллярным пишущим стержнем». В набор входило 6 флаконов по 30 мл — красный, синий, зелёный, жёлтый, коричневый, чёрный. Стоил такой набор 1 р. 10 коп.
Производство в Ярославле позднее преобразуется в завод «Оргтехника», входивший в объединение «Союзоргтехника» Министерства приборостроения, так же как и харьковский завод «Оргтехника». В Риге работал завод пластмассовых изделий «Аусма».
— Расскажите, пожалуйста, про пять самых необычных предметов в вашей коллекции?
— Про три. Я расскажу про три, а то потом не будет интриги при посещении выставки.
Первый — небольшой дорожный ящичек для письменных принадлежностей. Россия, конец XIX века, довольно убитое состояние. Когда я стал рассматривать его дома, понял, что в нём что-то не так. Потом сообразил — у двух его половин дно на разной высоте. Если поднять перегородку, то открывается мини-тайник; письмо или несколько купюр туда вполне поместятся.
Второй предмет — стеклянная шкатулочка без крышки, примерно 3 × 5 см, в которую до середины опущен горизонтально расположенный ролик. Явно Европа, скорее всего Франция, середина–последняя треть XIX века. Начал искать аналоги — оказалось, что это смачиватель для марок. Туда наливали воду, прокручивали в ней ролик и об него уже смачивали клеевой слой марки или облатки. Нет бы языком облизать, как нормальные люди делают!
Ну а третий предмет — изящная бронзовая стойка на мраморной базе. Семь «полочек» — явно для небольших предметов или бумажек. При осмотре увидел, что на каждой «полочке» отлита буква. Оказалось — первая буква названия дня недели на французском, «полочки» — для визиток, а сам предмет — ежедневник.
