В данной статье собраны отрывки из дневниковых записей праведного Иоанна Кронштадтского, посвящённые образованию и учительскому труду. У этого любимого многими православного святого был богатейший опыт педагогической деятельности: более тридцати лет он преподавал в учебных заведениях Кронштадта — сначала в уездном училище, а затем в гимназии.

***

«Светильник для тела, сказано, есть око. Учитель есть светильник для учеников; итак, если око его, взгляд его на свой предмет, метод его преподавания будет прост, то все ученики его, хорошо его понимая, будут просвещаться от его преподавания: в их умах всё будет светло; если же око его, взгляд его на предмет, метод его преподавания будет неясен и тёмен, чужд простоты, наглядности, то и всё тело его, то есть ученики его, будут блуждать своими умами во мраке, ощупью ища истины, затемнённой словами, фразами, оборотами речи. <...> Итак, господа, преподавание должно быть самое простое».

***

«Все учебники надо составлять так, чтобы они действовали не только на ум, но и на воображение, и на сердце, и на волю учащихся: тогда они принесут им большую пользу, — а без этого условия они скоро забудутся и надоедят, как горчица, и поселят отвращение вообще к учению, и в частности к сухо составленному учебнику.

Человек единичен и тройственен как образ Божий: единичен по душе и тройственен по её силам — уму, сердцу и воле. Сообразно такому устройству его и учить надо. А то, если будем образовывать его ум, оставляя сердце — исходище жизни (Притч. 4,23) — в пренебрежении, и деятельную его способность — волю, то что будет тогда? Урод, не человек».

***

«Для чего разум познаёт и собирает многоразличные сокровища познаний? — Для сердца и воли, для просвещения и исправления сердца и для утверждения воли в добродетели, в законе Божием. Вот цель познаний (главная) по разным наукам.

Если не имеется эта цель в виду, познания теряют свою цену, не имеют своего центра, своей главной, истинной мысли. Тогда всё здание познаний построено на песке и песком связано. Как миражный домик, оно скоро разлетится, рассыплется и завалит и задавит сердце. Что толку в познаниях, если вы не научите человека бороться со страстями, с искушениями и побеждать эти страсти и искушения? Вы нагрузите корабль и, пустив в море, не дадите ему ни руля, ни рулевого, или разведёте пары в паровой машине и пустите её бежать на парах без машиниста. Очевидно, и корабль, и машина должны разбиться, и вы должны будете за них отвечать хозяину корабля и машины. Знания надмевают (1 Кор. 8, 1). Многоведущие люди, не имеющие во главе своих познаний познания воли Божией, бывают горды, вольнодумны, дерзки, самолюбивы, непокорны властям.

Учить других — большая мудрость! Не напрасно сказано: не многие делайтесь учителями, зная, что мы подвергнемся большему осуждению [Иак. З, 1]. Христианские дети — дети Божии после отрождения их водою и Духом. Что если вы испортите Божиих детей? Если они развратятся от ваших уроков? Какой ответ дадите вы Отцу Небесному? <...> Ибо дети — собственность Божия, святыня Господня, достояние Божие».

***

«Малодушествовать по сделании ошибки или греха значит желать, чтобы нас считали совершенными, тогда как ни один человек не обладает ни в чём совершенством и всякому свойственно претыкаться и падать. Напротив, ты не стыдись признаться несовершенным, и если в чём преткнёшься, тут же оговорись, что ты сделал ошибку, но не краснея, ибо это общая всем слабость, и считая безумием претензию на совершенство.

Не вводи и детей в соблазн своим тщеславием и лицемерием; не маскируй себя пред ними, но будь с ними прост и откровенен, охотно сознавая пред ними свои немощи, и эта откровенность расположит тебя премного в их пользу.

<...> Когда скажешь в классе что-либо неладно или солжёшь ненамеренно или с сознанием лжи, не стыдись и не унывай и к малому греху не присоединяй большего. Это — стыд гордости, это уныние гордости: как, дескать, я унизил себя, сказавши что-то неладно.

Вместо гордости, вместо стыда и уныния надо смириться и тайно покаяться перед Богом, а унывать грешно, тем более перед собранием учеников или вообще слушателей. Что, в самом деле, разве ты совершен, разве совершеннее всех, разве ты не преткновенен, подобно всем людям, что стыдишься и унываешь и краснеешь от своих ошибок? Да возможное ли дело — не ошибаться никогда ни в чём человеку? Тот из нас совершен, кто меньше ошибается. Но все ошибаются. Прекрасное дело — искать совершенства, но совершенство достигается не иначе как погрешностями, как дитя начинает ходить и утвердится на ногах, не иначе как наперёд много раз попадавши.

Чтобы, по возможности, быть непреткновенным, готовься хорошенько ко классу. А преткновений и ошибок не стыдись. Человеку свойственно ошибаться и падать. На то мы все и грешники. А "Христос прииде в мир грешники спасти, от нихже — говори — первый есмь аз" (1 Тим. 1, 15); вот и ладно будет».

***

«Главное, господа преподаватели, позаботимся о возможной простоте и немногосложности преподавания. Душа человеческая по природе проста и всё простое легко усвояет себе, обращает в свою жизнь и сущность, а всё хитросплетённое отталкивает от себя как несвойственное её природе, как бесполезный сор.

Мы все учились. Что же осталось в нашей душе из всех наук? Что врезалось неизгладимо в сердце и память? Не с детскою ли простотою преподанные истины? Не сором ли оказалось всё, что было преподано искусственно, безжизненно? Не напрасно ли потрачено время на слишком мудрые уроки?

Так, это всякий из нас испытал на себе. Значит, тем осязательнее должен всякий убедиться в необходимости простого преподавания, особенно малым детям».

***

«Порок внедряется в душу и растёт постепенно, пока, наконец, бывает древом великим, падающим на человека всею своею тяжестию и убивающим его временно и вечно.

<...> Замечать, как растёт гордость в мальчике и воспитаннике: она начинается от неосторожных похвал родителей, родственников, начальников и наставников и на первых порах выражается самоуслаждением; потом презрением к малоспособным товарищам (ни во что ставит их способности и дела); потом понемногу теряет должное уважение к высшим и ими начинает понемногу пренебрегать и ставить ни во что и их распоряжения; пока, наконец, ничего великого не останется для него на земле и как бы он один был велик. Здесь-то ожидает человека падение страшное, и дай Бог, чтобы Господь не допустил до этого никого, но горькими приёмами наказаний душевных или телесных изгнал извнутри духа гордости.

<...> Урок воспитателям: не расточайте безрассудно похвал юношам, чтобы они не возмечтали о себе и сердце их не заразилось гордостию, а чуть-чуть только давайте им чувствовать их преимущество пред другими для их поощрения, и в менее способных указывайте другие достоинства, которых нет в способнейших».

***

«Человек, говорят, свободен, его нельзя или ему не должно себя принуждать ни в вере, ни в учении.

Господи, помилуй! Какое диавольское мнение! Если не понуждать, то что же после этого выйдет из людей? Ну, что выйдет из тебя, если ты не будешь принуждать себя ни к чему доброму, а будешь жить так, как располагает тебя жить твоё порочное сердце, твой гордый, близорукий и слепой разум, твоя грешная плоть? Скажи, что из тебя выйдет? Разве ты не принуждаешь себя ни к чему, не говорю прямо доброму, а хотя должному и полезному?

<...> А как не принуждать особенно мальчиков к учению, к молитве? Что из них выйдет? Не ленивцы ли? Не шалуны ли? Не научатся ли они всякому злу?»